ГЛАВА 17. НЕ ВСТАВАЙ.
Южноморец смотрел Райту прямо в глаза. Диким зверем смотрел, шумно дыша открытым ртом. В уголках губ уже начала спекаться темная кровь, которую парень продолжал периодически откашливать.
Боль в ребрах мешала ему нормально разогнуться, Закари стоял, чуть нагнувшись вперед, сильно ссутулив плечи. Пострадавшая рука безвольно свисала вдоль избитого тела, Райт видел, как разбитые пальцы подрагивают от пульсирующей боли, когда Закари сильно тревожил конечность.
Это выглядело дико, но южноморец сосредоточенно фиксировал только что вправленную руку собственным ремнем, и делал это довольно ловко. Только кривился.
Райт размеренным шагом двигался обратно, оставляя за спиной девочку-аристократку. Зияющая пропасть ничуть не пугала Райта, он отлично чувствовал опору и уверенно шел в выбранном ритме по собственным следам. Он мог немного прибавить темп, это не потревожило бы старую дорогу, но не делал этого, давая мальчишке небольшую фору. читать дальше
- Не в моих правилах беседовать с самоубийцами и слабоумными выскочками, - железным голосом заговорил Райт. Под подошвами его ботинок заскрипели камешки высушенного солнцем песка. Он преодолел пропасть и сейчас сошел на грунт. - Но ты пойми, что тебе никогда не одолеть меня. Совет: не вставай. Господину ты нужен обездвиженный и побежденный, удовлетвори его желание, и, может быть, ты сможешь оклематься через некоторое время.
Южноморец сжал губы и хищно прищурил глаза, так, что в солнечном свете они стали похожими на две темные щели. Он закончил подвязывать правую руку.
- Конечно, я ударю тебя, - продолжал Райт. - Возможно, не рассчитаю, и ты умрешь на месте. Но если ты выживешь - просто не вставай. Тогда для тебя все закончится.
Закари молчал. Он боялся сбить с трудом выровненное дыхание. Он не хотел тратить силы на лишнюю болтовню, а сил оставалось совсем немного.
"Он убьет меня" - ясно подумал Закари, на секунду позволяя себе прикрыть глаза. Конечно, этот громила убьет его. По сути, Закари не нанес ему ни единого серьезного удара, может, оставил парочку синяков. И если Райт думал, что он до сих пор не понял разницу в их силах, то он грандиозно ошибался.
Просто, когда есть за что драться, надо драться.
Превозмогая боль в глупых ребрах, Закари чуть качнулся вперед, наклоняясь, и довольно проворно вытащил левой рукой небольшой кинжал из ботинка.
Райт от изумления остановил свой мерный шаг к цели. Южноморец сжимал пальцами левой руки кинжал придурка Гиены! От подобной наглости Стоунхэнд онемел, но, в силу его постоянной неразговорчивости, этого никто не мог заметить.
Кажется, прихлопнутый комар все еще способен укусить и выпить крови. Вот же упорный сукин сын...
Стоунхэнд стремительно сократил расстояние между ними, спокойно уклонился от судорожного выброса руки с ножом, дугой лизнувшей воздух, и снова ударил мальчишку в грудь.
Хрупкий и надтреснутый корсет для легких знакомо хрустнул под его кулаком. Закари надрывно взвыл, хотя этот вой больше походил на писк. Как у того самого комара, с которым его сравнил Райт.
Закари согнуло пополам, кровь с новой силой хлынула изо рта. От боли он чуть не потерял сознание, но, кажется, именно боль заставила его левую руку опуститься на Райта.
Стоунхэнд не ожидал, что у парня хватит силенок для такого подлого удара кинжалом.
Оружие довольно глубоко вошло в его предплечье.
- Неплохо, - ровным, спокойным голосом сообщил Райт. Он снова ударил южноморца по грудине. Закари потерял возможность дышать, его скрючило от боли, он задыхался от крови и собственных легких, которые, как ему казалось, громила выбил ему в горло.
Он отпустил кинжал, не в силах больше атаковать им Райта.
Стоунхэнд поймал падающего Закари за волосы и третий раз ударил в грудь.
Всё.
Райт отпустил обездвиженное тело южноморца, позволив тому грузно повалиться на землю, и только после этого вытащил мешающий кинжал из своей руки. Ерунда. Но досадная.
- Ты жив? - спросил Райт, пнув сжавшегося в комок, дрожащего парня. Ответа не последовало. Просто на всякий случай Стоунхэнд присел и методично извлек все припрятанные кинжалы Гиены из карманов Закари.
Парень был еще жив. Его трясло, как в лихорадке, настолько сильно, что южноморец явственно дёргался. Он содрогался в жутких конвульсиях, но упорно пытался приподняться. Опираясь на левую руку и собственный лоб, он подтягивался, собирался в кучу, в пружину, чтобы разогнуться и встать.
Он был просто сумасшедшим. Райт почувствовал, как на его лбу выступил пот, и на этот раз это была вина не жары.
Этот южноморец просто псих.
- Не вставай.
По губам и подбородку Закари текла кровь. Его зубы были крепко сжаты, а ноздри широко раздуты. Он уже смог встать на колени и продолжал упорно подниматься, опираясь сначала на локоть левой руки, потом на ладонь... Звук, глубокий, влажный от клокочущей в глотке крови, приглушенный и до ужаса монотонный, который Закари издавал, был даже не стоном, а каким-то странным воем.
- Не вставай, - чуть громче повторил Райт на случай, если от боли южноморец стал хуже воспринимать реальность на слух. Как только тот подтянул левую ногу чуть вперед, готовясь полностью привстать, Стоунхэнд наступил ему на поясницу. Закари с задушенным кряхтением рухнул лицом в землю.
- Не. Вставай. И это все закончится, парень. Я уйду. Не вставай.
Райт не мог слышать, как бледная Софи, замершая за его спиной над Деплоратским ущельем, как молитву, шептала те же слова: "Не вставай, пожалуйста, не вставай". Не слышал ее и Закари.
Скрипнув зубами так, что Райт невольно поморщился, Закари уперся в горячую землю руками. Боль в поврежденном плече разлилась даже по позвоночнику. Хотя Закари уже просто запутался во всей этой боли, ее было слишком много. Он просто, сам того не осознавая, глухо зарычал и упорно начал подниматься над землей.
Он должен встать. Пока он стоит - Софи в безопасности.
Райт не стал повторять в четвертый раз: подняв ногу со спины южноморца и позволив ему еще немного приподняться, опять встав на четвереньки, громила размахнулся и ударил его по так удобно подставленному животу.
Закари натужно захрипел, приподнялся болезненной дугой, не устояв перед силой удара Райта. Ребра, его сломанные ребра, когда-то защищавшие нежные легкие, теперь сдавливали их, грозясь перемолотить своими острыми осколками, пострадавший живот поджался, как у дворовой псины, и Закари скрутило в ослепительно болезненном рвотном спазме.
Скатившись с ноги Стоунхэнда на бок, он грандиозным усилием воли заставил себя приподнять голову, чтобы не захлебнуться потоком желчи и крови.
Черт-черт-черт, это слишком больно! Это предел!..
Будто услышав мысли Закари, Стоунхэнд доказал, что это еще не предел: ногой он вбил приподнятую голову южноморца в землю, в его собственную кровь и выблеванную желчь.
- Тебе стоило послушаться моего совета и не вставать, - с каким-то диким добродушием в голосе сказал Райт. Он смотрел на мальчишку, буквально вбитого в землю. Последним ударом Райт как минимум подарил южноморцу трещину в челюсти.
Закари лежал неподвижно, и Стоунхэнд внимательно наблюдал за поверженным соперником. Он отсчитал добрых четыре минуты, за которые со стороны повозок стали доноситься гнусавые голосочки заскучавших девочек господина Феликса. Девочки, кажется, просили оставить мальчика в покое, если то состояние, в котором он был сейчас, можно было назвать покоем. Райт молча ждал, не сводя глаз с Закари, и дождался: мышцы южноморца внезапно напряглись. Парень дернулся, будто пытался снова приподняться, но вместо этого завыл. Это был нечеловеческий вой умирающего зверя. Стоунхэнд позволил себе улыбку.
Чокнутый мальчишка больше не мог встать.
- Если не сдохнешь, я приведу девчонку к тебе, - с этими словами Стоунхэнд развернулся и отступил от Закари на шаг.
Хвать!
Райт яростно стиснул зубы и посмотрел назад. Будет ли этому конец, черт возьми?!
Этот щенок не желал сдаваться. Вцепился в его ногу уже в который раз и, разрази его гром, вновь пытался подняться, переворачиваясь на бок, стискивая щиколотку и опираясь на нее, будто утопающий, из-за всех сил цепляющийся за соломинку. Он уже не жилец - Стоунхэнд был в этом уверен. Даже если его отвезти в больницу прямо сейчас, лучшее, что ему светит - это пожизненная инвалидность. Если продолжить его бить, он точно умрет. Захлебнется собственной кровью или помрет от болевого шока.
Но, во имя неба, что значит этот взгляд? Разве такие глаза у умирающих людей? Почему он продолжает так смотреть на Райта?
Ни мольбы, ни страха, ни сожалений. Только вызов. Этот проклятый взгляд будто говорил "Что бы ты ни сделал, тебе не убить меня".
Это была последняя капля...
Стоунхэнд яростно взревел и обрушил свою ножищу на предплечье южноморца в то место, где была рана от кинжала Гиены. И он внимательно смотрел, как мальчишка мелко задрожал, как в ужасе расширились его глаза, как он пытался стиснуть зубы никуда не годной сломанной челюстью, едва сдерживая рвущийся наружу крик. Кость хрустнула под ступней также легко, как попавшийся под ноги леденец, оброненный каким-нибудь рассеянным ребенком. Южноморец беспомощно заскреб ногами по песку, закидывая голову назад и вопя во все горло, во все свое существо. Этот душераздирающий нечеловеческий крик сотрясал окрестности, гулко отражался в бездне ущелья, и он, в конце концов, сорвался на жуткий хрип.
Женщины Феликса в ужасе смотрели на все это сквозь щелочки между пальцев, прижатых к лицу ладоней. Прожив всю жизнь в трущобах области Сикстен, они повидали многое. Жестокие избиения и смерть людей для них настолько же обыденное зрелище, как, например, восход или закат солнца. Но даже им было больно смотреть на все это. И что-то ёкало такое в сердце. Какое-то ли забытое, то ли неизведанное чувство.
Синди встряхнула головой и посмотрела в сторону рельс, где стояла губернаторская дочка.
- Эй, а эта девочка не чересчур спокойна в подобной ситуации?
Кэрол перевела взгляд туда же, и глаза ее расширились от удивления.
- Нормально! Одного ее хахля сбросили в пропасть, второго убивают на ее глазах, а она стоит себе и спокойно смотрит!
- Да... Это как-то ненормально. Хоть бы слезинку проронила...
- Не думала, что аристократки настолько бесчувственные.
- Глупые! - фыркнул Феликс, откупоривая бутылку со скотчем. - Взгляните повнимательней - она уже на пределе.
Девушки присмотрелись, и действительно. Губернаторскую дочку всю трясло, ее лицо было бледным как мрамор, а на сжатых кулаках была кровь.
- Фех, а я уж думал, что аристократы, подобные ей, уже давно вымерли, - криво усмехнулся Феликс, глядя, как понимание отражается на лицах его малышек. - Настоящие аристократы - это люди высшего сорта, которые способны держать свои эмоции под контролем в любых ситуациях. Кто бы мог подумать, что эта девка следует тем вымершим традициям?.. Неудивительно, что она пыталась тогда помочь Хиггенсу. Аристократическое благородство, как я мог забыть?
Райт отлепил ступню от раздавленной плоти и с силой пнул хрипящего мальчишку в живот. Тело южноморца неуклюже прокатилось несколько футов и застыло в неестественной позе, похожее на брошенную на пол тряпичную куклу. Райт подождал, но мальчишка больше не двигался. Подойдя, он пощупал пальцами пульс на его горле. Он еще был, но едва чувствовался. Мальчишке осталось жить от силы час, недолго ему еще мучиться.
И поделом. Какой-то жалкий солдатик не имеет права обладать таким страшным взглядом. Такой взгляд не может быть у избалованного маменькиного сынка из южноморской глуши. Так смотреть на Райта может только тот, кто хотя бы равен ему по силе, но уж точно не это маленькое ничтожество, которое возомнило себя всесильным.
- Эх, Райт, чертяка, можно было и полегче с этим ребенком, - покачал головой Феликс, однако в выражении его лица не были ни капли сожаления. - В самом деле, продолжил бы он лежать, все бы обошлось малой кровью. И чего он хотел добиться? Самоубийства в жестокой форме? Что ж, тогда я его поздравляю! Своего он достиг!
Райт перевернул тело южноморца ногой на спину, немного подождал, и, убедившись, что мальчишка точно уже не встанет, пошагал к рельсам и к ожидающей на их краю губернаторской дочке.
Южноморец смотрел Райту прямо в глаза. Диким зверем смотрел, шумно дыша открытым ртом. В уголках губ уже начала спекаться темная кровь, которую парень продолжал периодически откашливать.
Боль в ребрах мешала ему нормально разогнуться, Закари стоял, чуть нагнувшись вперед, сильно ссутулив плечи. Пострадавшая рука безвольно свисала вдоль избитого тела, Райт видел, как разбитые пальцы подрагивают от пульсирующей боли, когда Закари сильно тревожил конечность.
Это выглядело дико, но южноморец сосредоточенно фиксировал только что вправленную руку собственным ремнем, и делал это довольно ловко. Только кривился.
Райт размеренным шагом двигался обратно, оставляя за спиной девочку-аристократку. Зияющая пропасть ничуть не пугала Райта, он отлично чувствовал опору и уверенно шел в выбранном ритме по собственным следам. Он мог немного прибавить темп, это не потревожило бы старую дорогу, но не делал этого, давая мальчишке небольшую фору. читать дальше
- Не в моих правилах беседовать с самоубийцами и слабоумными выскочками, - железным голосом заговорил Райт. Под подошвами его ботинок заскрипели камешки высушенного солнцем песка. Он преодолел пропасть и сейчас сошел на грунт. - Но ты пойми, что тебе никогда не одолеть меня. Совет: не вставай. Господину ты нужен обездвиженный и побежденный, удовлетвори его желание, и, может быть, ты сможешь оклематься через некоторое время.
Южноморец сжал губы и хищно прищурил глаза, так, что в солнечном свете они стали похожими на две темные щели. Он закончил подвязывать правую руку.
- Конечно, я ударю тебя, - продолжал Райт. - Возможно, не рассчитаю, и ты умрешь на месте. Но если ты выживешь - просто не вставай. Тогда для тебя все закончится.
Закари молчал. Он боялся сбить с трудом выровненное дыхание. Он не хотел тратить силы на лишнюю болтовню, а сил оставалось совсем немного.
"Он убьет меня" - ясно подумал Закари, на секунду позволяя себе прикрыть глаза. Конечно, этот громила убьет его. По сути, Закари не нанес ему ни единого серьезного удара, может, оставил парочку синяков. И если Райт думал, что он до сих пор не понял разницу в их силах, то он грандиозно ошибался.
Просто, когда есть за что драться, надо драться.
Превозмогая боль в глупых ребрах, Закари чуть качнулся вперед, наклоняясь, и довольно проворно вытащил левой рукой небольшой кинжал из ботинка.
Райт от изумления остановил свой мерный шаг к цели. Южноморец сжимал пальцами левой руки кинжал придурка Гиены! От подобной наглости Стоунхэнд онемел, но, в силу его постоянной неразговорчивости, этого никто не мог заметить.
Кажется, прихлопнутый комар все еще способен укусить и выпить крови. Вот же упорный сукин сын...
Стоунхэнд стремительно сократил расстояние между ними, спокойно уклонился от судорожного выброса руки с ножом, дугой лизнувшей воздух, и снова ударил мальчишку в грудь.
Хрупкий и надтреснутый корсет для легких знакомо хрустнул под его кулаком. Закари надрывно взвыл, хотя этот вой больше походил на писк. Как у того самого комара, с которым его сравнил Райт.
Закари согнуло пополам, кровь с новой силой хлынула изо рта. От боли он чуть не потерял сознание, но, кажется, именно боль заставила его левую руку опуститься на Райта.
Стоунхэнд не ожидал, что у парня хватит силенок для такого подлого удара кинжалом.
Оружие довольно глубоко вошло в его предплечье.
- Неплохо, - ровным, спокойным голосом сообщил Райт. Он снова ударил южноморца по грудине. Закари потерял возможность дышать, его скрючило от боли, он задыхался от крови и собственных легких, которые, как ему казалось, громила выбил ему в горло.
Он отпустил кинжал, не в силах больше атаковать им Райта.
Стоунхэнд поймал падающего Закари за волосы и третий раз ударил в грудь.
Всё.
Райт отпустил обездвиженное тело южноморца, позволив тому грузно повалиться на землю, и только после этого вытащил мешающий кинжал из своей руки. Ерунда. Но досадная.
- Ты жив? - спросил Райт, пнув сжавшегося в комок, дрожащего парня. Ответа не последовало. Просто на всякий случай Стоунхэнд присел и методично извлек все припрятанные кинжалы Гиены из карманов Закари.
Парень был еще жив. Его трясло, как в лихорадке, настолько сильно, что южноморец явственно дёргался. Он содрогался в жутких конвульсиях, но упорно пытался приподняться. Опираясь на левую руку и собственный лоб, он подтягивался, собирался в кучу, в пружину, чтобы разогнуться и встать.
Он был просто сумасшедшим. Райт почувствовал, как на его лбу выступил пот, и на этот раз это была вина не жары.
Этот южноморец просто псих.
- Не вставай.
По губам и подбородку Закари текла кровь. Его зубы были крепко сжаты, а ноздри широко раздуты. Он уже смог встать на колени и продолжал упорно подниматься, опираясь сначала на локоть левой руки, потом на ладонь... Звук, глубокий, влажный от клокочущей в глотке крови, приглушенный и до ужаса монотонный, который Закари издавал, был даже не стоном, а каким-то странным воем.
- Не вставай, - чуть громче повторил Райт на случай, если от боли южноморец стал хуже воспринимать реальность на слух. Как только тот подтянул левую ногу чуть вперед, готовясь полностью привстать, Стоунхэнд наступил ему на поясницу. Закари с задушенным кряхтением рухнул лицом в землю.
- Не. Вставай. И это все закончится, парень. Я уйду. Не вставай.
Райт не мог слышать, как бледная Софи, замершая за его спиной над Деплоратским ущельем, как молитву, шептала те же слова: "Не вставай, пожалуйста, не вставай". Не слышал ее и Закари.
Скрипнув зубами так, что Райт невольно поморщился, Закари уперся в горячую землю руками. Боль в поврежденном плече разлилась даже по позвоночнику. Хотя Закари уже просто запутался во всей этой боли, ее было слишком много. Он просто, сам того не осознавая, глухо зарычал и упорно начал подниматься над землей.
Он должен встать. Пока он стоит - Софи в безопасности.
Райт не стал повторять в четвертый раз: подняв ногу со спины южноморца и позволив ему еще немного приподняться, опять встав на четвереньки, громила размахнулся и ударил его по так удобно подставленному животу.
Закари натужно захрипел, приподнялся болезненной дугой, не устояв перед силой удара Райта. Ребра, его сломанные ребра, когда-то защищавшие нежные легкие, теперь сдавливали их, грозясь перемолотить своими острыми осколками, пострадавший живот поджался, как у дворовой псины, и Закари скрутило в ослепительно болезненном рвотном спазме.
Скатившись с ноги Стоунхэнда на бок, он грандиозным усилием воли заставил себя приподнять голову, чтобы не захлебнуться потоком желчи и крови.
Черт-черт-черт, это слишком больно! Это предел!..
Будто услышав мысли Закари, Стоунхэнд доказал, что это еще не предел: ногой он вбил приподнятую голову южноморца в землю, в его собственную кровь и выблеванную желчь.
- Тебе стоило послушаться моего совета и не вставать, - с каким-то диким добродушием в голосе сказал Райт. Он смотрел на мальчишку, буквально вбитого в землю. Последним ударом Райт как минимум подарил южноморцу трещину в челюсти.
Закари лежал неподвижно, и Стоунхэнд внимательно наблюдал за поверженным соперником. Он отсчитал добрых четыре минуты, за которые со стороны повозок стали доноситься гнусавые голосочки заскучавших девочек господина Феликса. Девочки, кажется, просили оставить мальчика в покое, если то состояние, в котором он был сейчас, можно было назвать покоем. Райт молча ждал, не сводя глаз с Закари, и дождался: мышцы южноморца внезапно напряглись. Парень дернулся, будто пытался снова приподняться, но вместо этого завыл. Это был нечеловеческий вой умирающего зверя. Стоунхэнд позволил себе улыбку.
Чокнутый мальчишка больше не мог встать.
- Если не сдохнешь, я приведу девчонку к тебе, - с этими словами Стоунхэнд развернулся и отступил от Закари на шаг.
Хвать!
Райт яростно стиснул зубы и посмотрел назад. Будет ли этому конец, черт возьми?!
Этот щенок не желал сдаваться. Вцепился в его ногу уже в который раз и, разрази его гром, вновь пытался подняться, переворачиваясь на бок, стискивая щиколотку и опираясь на нее, будто утопающий, из-за всех сил цепляющийся за соломинку. Он уже не жилец - Стоунхэнд был в этом уверен. Даже если его отвезти в больницу прямо сейчас, лучшее, что ему светит - это пожизненная инвалидность. Если продолжить его бить, он точно умрет. Захлебнется собственной кровью или помрет от болевого шока.
Но, во имя неба, что значит этот взгляд? Разве такие глаза у умирающих людей? Почему он продолжает так смотреть на Райта?
Ни мольбы, ни страха, ни сожалений. Только вызов. Этот проклятый взгляд будто говорил "Что бы ты ни сделал, тебе не убить меня".
Это была последняя капля...
Стоунхэнд яростно взревел и обрушил свою ножищу на предплечье южноморца в то место, где была рана от кинжала Гиены. И он внимательно смотрел, как мальчишка мелко задрожал, как в ужасе расширились его глаза, как он пытался стиснуть зубы никуда не годной сломанной челюстью, едва сдерживая рвущийся наружу крик. Кость хрустнула под ступней также легко, как попавшийся под ноги леденец, оброненный каким-нибудь рассеянным ребенком. Южноморец беспомощно заскреб ногами по песку, закидывая голову назад и вопя во все горло, во все свое существо. Этот душераздирающий нечеловеческий крик сотрясал окрестности, гулко отражался в бездне ущелья, и он, в конце концов, сорвался на жуткий хрип.
Женщины Феликса в ужасе смотрели на все это сквозь щелочки между пальцев, прижатых к лицу ладоней. Прожив всю жизнь в трущобах области Сикстен, они повидали многое. Жестокие избиения и смерть людей для них настолько же обыденное зрелище, как, например, восход или закат солнца. Но даже им было больно смотреть на все это. И что-то ёкало такое в сердце. Какое-то ли забытое, то ли неизведанное чувство.
Синди встряхнула головой и посмотрела в сторону рельс, где стояла губернаторская дочка.
- Эй, а эта девочка не чересчур спокойна в подобной ситуации?
Кэрол перевела взгляд туда же, и глаза ее расширились от удивления.
- Нормально! Одного ее хахля сбросили в пропасть, второго убивают на ее глазах, а она стоит себе и спокойно смотрит!
- Да... Это как-то ненормально. Хоть бы слезинку проронила...
- Не думала, что аристократки настолько бесчувственные.
- Глупые! - фыркнул Феликс, откупоривая бутылку со скотчем. - Взгляните повнимательней - она уже на пределе.
Девушки присмотрелись, и действительно. Губернаторскую дочку всю трясло, ее лицо было бледным как мрамор, а на сжатых кулаках была кровь.
- Фех, а я уж думал, что аристократы, подобные ей, уже давно вымерли, - криво усмехнулся Феликс, глядя, как понимание отражается на лицах его малышек. - Настоящие аристократы - это люди высшего сорта, которые способны держать свои эмоции под контролем в любых ситуациях. Кто бы мог подумать, что эта девка следует тем вымершим традициям?.. Неудивительно, что она пыталась тогда помочь Хиггенсу. Аристократическое благородство, как я мог забыть?
Райт отлепил ступню от раздавленной плоти и с силой пнул хрипящего мальчишку в живот. Тело южноморца неуклюже прокатилось несколько футов и застыло в неестественной позе, похожее на брошенную на пол тряпичную куклу. Райт подождал, но мальчишка больше не двигался. Подойдя, он пощупал пальцами пульс на его горле. Он еще был, но едва чувствовался. Мальчишке осталось жить от силы час, недолго ему еще мучиться.
И поделом. Какой-то жалкий солдатик не имеет права обладать таким страшным взглядом. Такой взгляд не может быть у избалованного маменькиного сынка из южноморской глуши. Так смотреть на Райта может только тот, кто хотя бы равен ему по силе, но уж точно не это маленькое ничтожество, которое возомнило себя всесильным.
- Эх, Райт, чертяка, можно было и полегче с этим ребенком, - покачал головой Феликс, однако в выражении его лица не были ни капли сожаления. - В самом деле, продолжил бы он лежать, все бы обошлось малой кровью. И чего он хотел добиться? Самоубийства в жестокой форме? Что ж, тогда я его поздравляю! Своего он достиг!
Райт перевернул тело южноморца ногой на спину, немного подождал, и, убедившись, что мальчишка точно уже не встанет, пошагал к рельсам и к ожидающей на их краю губернаторской дочке.
@темы: Первая арка, Главы